Сочинения в 2 томах. Том 1. Момент истины - Страница 192

192

ГЛАВНЫЙ ВОЕННЫЙ ЦЕНЗОР МИНОБОРОНЫ

Этот цензор, генерал-майор И.Т. Болдырев, полторы недели не желал меня принимать, точнее, заказать пропуск, но я его убедил.

Когда я шел на самую ответственную встречу, я был уверен, что сегодня наконец-то их «дожму», поэтому предусмотрительно взял с собой накануне подготовленный, на типографском бланке, запрос заместителя главного редактора журнала «Новый мир» Олега Смирнова, адресованный Главному военному цензору: дать срочное заключение по роману В. Богомолова «Возьми их всех!..»

Встретил он меня без крика, однако с откровенной враждебностью. Я положил перед ним на стол рядышком заключение Прессбюро и его последнее августовское и спросил, чем объяснить, что в обоих документах три страницы текстуально идентичны. Он, разумеется, сразу возбудился и закричал: «Где вы это взяли?», а потом заявил, что идентичность текстов свидетельствует, что оба ведомства при консультационном чтении рукописей руководствуются одними и теми же «государственными критериями».

Конечно, они сыграли со мною в такую игру, никак не подозревая, что у меня на руках копии их документов, которые я им не предъявлял, чтобы не «засветить» Аксенова, — я полагал, что в отличие от армейских генералов Пресс-бюро могло его вычислить.

Тогда я положил перед ним его первое, майское, в три раза более короткое заключение, что его еще более возбудило, и со всей резкостью вчинил: «А где же были ваши критерии раньше? То, что вы, Главный военный цензор Генерального Штаба, включили в свое заключение три страницы текста Пресс-бюро, которых в первом вашем же заключении не было, свидетельствует о том, что вы являетесь внештатным сотрудником КГБ!»

Разумеется, это было всего лишь мое предположение, никакими доказательствами я не располагал, но влепил ему это совершенно безапелляционно и, очевидно, попал в десятку.

Он побагровел, у него задрожали руки и начался сбой мышления, с полминуты он, задыхаясь, выкрикивал одно и то же: «Как вы смеете?!»

Прежде всего я положил перед ним упаковку с валидолом, которую всегда носил для себя, отправляясь на «ведомственные встречи», и со всей доброжелательностью объяснил, что дело не во мне, а в фактах, опровергнуть которые невозможно. Я заверил его, что ничего страшного еще не произошло, что сотрудничество с органами — его патриотический долг, и порекомендовал ему успокоиться, подумать хорошенько наедине и, если надо, посоветоваться — я указал рукой на столик с телефоном, затем вышел из кабинета в приемную. Там я просидел более получаса, читая журнал по соседству с дежурным цензором, полковником в авиационной форме, который, как на конвейере, в темпе просматривал полосы газетных, очевидно, гранок и лихо вычеркивал целые абзацы.

О чем за двумя обитыми дверями разговаривал по телефонам хозяин кабинета, я не знаю, но минут через сорок с мрачным враждебным лицом он вынес и сунул мне листок с «чистой» визой и упаковку с валидолом (тут же демонстративно брошенную мною в корзину для мусора у стола полковника) и, весь дрожа от негодования, проговорил: «Пропуск не забудьте отметить!»

Пережитый, без преувеличения шок, не позволил Болдыреву лично подписать разрешительную визу, за него это сделал его заместитель, полковник Короткин.

Но это уже не имело никакого значения.

ТРЕТЬЕ И ПОСЛЕДНЕЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ:

«ВОЗРАЖЕНИЙ ПРОТИВ ПУБЛИКАЦИИ РОМАНА НЕ ИМЕЕТСЯ»

НОВЫЙ МИР 20 августа 1974 г.

Ежемесячный ГЛАВНОМУ ВОЕННОМУ ЦЕНЗОРУ

литературно- генерал-майору Болдыреву И.Т.

художественный

и общественно-политический

журнал

Заместитель

главного редактора

Редакция журнала «Новый мир» просит Вас срочно дать заключение по роману В. Богомолова «Возьми их всех!..»

Нами в настоящее время экстренно сдается досылом в набор для публикации начиная с 10-го номера журнала текст романа «Возьми их всех!..» полностью идентичный с тем, что находился у Вас в военной цензуре. О. Смирнов

Заключение заместителя главного военного цензора полковника Короткина:

«Военная цензура рассмотрела роман. Сведений военного характера, запрещенных к открытому опубликованию нет. Возражений против его публикации не имеется. п-к П. Короткин 20.8.74 г.»

Выйдя из неуютного ведомства, я медленно шел арбатскими переулками к дому. Было тепло, накрапывал дождь (я люблю такую погоду), на душе — полное умиротворение. Была среда, 21 августа 1974 года, — этот день я считаю официальным днем рождения романа: «роды» были трудные, затяжные, но «ребенок» родился полноценным, здоровым и жизнеспособным.

Я тут же позвонил В.П. Аксенову и поздравил его с победой, вечером, уже из дома, Олегу Смирнову и с радостью сообщил, что драгоценная разрешительная «чистая» виза главного военного цензора у меня на руках.

Вот так это было. Главное, я не уступил в романе ни одного слова, не поступился ни одним сокращением, не согласился ни на одну, даже минимальную купюру, не изменил ни одного термина. Спустя годы уже трудно представить, что такое было возможно. Но было время и были люди.

Я до конца своей жизни всегда с благодарностью буду помнить замечательных людей, чья гражданская позиция, смелость и мужество в принятии решений способствовали тому, что роман увидел свет. Это трогательный и отважный Валентин Павлович Аксенов, честный Олег Александрович Смирнов, умный и проницательный Игорь Сергеевич Черноуцан, доброжелательный Альберт Андреевич Беляев, принципиальный генерал Филипп Денисович Бобков.

192